— Даже так? — Сердюк хмыкнул, и нельзя было понять: с одобрением или осуждением.

— Более чем серьезно, Борис Анатольевич.

— Хорошо, оставьте, я все это просмотрю и… прослушаю. О нашем разговоре пусть никто пока не знает, — прокурор нахмурился.

«Это тем более остроумно, — мелькнуло у Турецкого, — что сам прокурор не умеет держать язык за зубами… Да, Вышинский из него, мягко говоря, — никакой…». Можно было уходить и возвращаться в Бобров.

— Здесь все? — прокурор, видимо, имел в виду оригиналы.

— Копии у нас имеются, Борис Анатольевич. Адвокат защищает интересы семьи Краснова, и как раз сегодня знакомился с материалами прекращенного по настоянию младшего советника юстиции Прыгина уголовного дела по якобы самоубийству Краснова. Впрочем, акт судебно-медицинской экспертизы, за которым, очевидно, и охотились те «вольные стрелки» на дорогобужской дороге, находится здесь, у вас. Мы считаем, и не без оснований, что широкое ознакомление определенного круга лиц с выводами судебного медика по этому и следующему уголовному делу, связанному с убийством ростовщика, может представлять серьезную опасность для жизни самого эксперта. Он знает об этом, но, тем не менее, подлинник акта нам передал без всяких колебаний.

— Давили на него? — прокурор прищурился.

— Не мы, у нас-то разговор как раз был сугубо доверительным.

— Я именно о… о них.

— Да, разумеется.

— Ну, что ж…

В дверь постучали, и вошел пожилой мужчина.

— Сергей Сергеевич, — сказал прокурор, — познакомьтесь, Александр Борисович Турецкий. Его машина была обстреляна в Дорогобуже. Я прошу вас посмотреть, можно ли там определиться… ну, вы понимаете. И прошу вас приступить срочно, Александр Борисович торопится.

— Здрасьте, — эксперт повернулся к Турецкому и протянул руку. — Это ваша «тойота» просвечивает там?

— Моя, — улыбнулся Турецкий.

— Давайте ключи, постараемся. Машинку найдете в гараже. Так я пошел, Борис Анатольевич?

— Да-да, и акт сразу — ко мне… — И когда эксперт-криминалист вышел, прокурор спросил: — А какова ваша точка зрения относительно следующих возможных ходов подозреваемого?

— Ударится в бега. Непременно. Если уже не сбежал.

— Хм, да? И что?

— К расследованию, проводимому адвокатом Гордеевым и его помощниками из частного охранного агентства «Глория», этот факт не будет иметь ни малейшего отношения. А доказательства виновности того или иного лица будут представлены, как это и положено, в областную прокуратуру. Мы не собираемся выходить за пределы круга своих полномочий, очерченных законом о частных охранных предприятиях.

— Приятно слышать. Благодарю вас. Помощь нужна?

— Нет, теперь уже я вряд ли буду представлять для них, Борис Анатольевич, какой-либо серьезный интерес. Разве что месть? Но она — и для него чревата.

— Пока эксперт будет работать, Анна Сергеевна проводит вас к нам в буфет, покушайте. Всего хорошего, вы свободны.

Прокурор кивнул, не поднимаясь и не подавая руки, лишь благосклонно махнул ею, как бы отпуская посетителя, и перевел взгляд на папку с документами.

«Хождение по кругу», о котором говорили Турецкий с Гордеевым, кажется, на этом «торжественном акте» передачи «полномочий» и завершился.

Отобедав и выйдя из прокуратуры, Александр Борисович отправился в гараж к джипу-ветерану, — на меньшее замечательный автомобиль и сам, очевидно, теперь не согласился бы! — Александр Борисович улыбался. Трудно, конечно, объяснить свои чувства, но лично он ни за что не стал бы заделывать дырки в серебристом боку серебристого джипа. «Авторитетно» выглядит. Но не для красивой женщины, разумеется.

«А жаль, — подумал он, — Вере очень бы подошло такое транспортное чудо, сразу видно — не простая женщина. Ох, какая непростая!.. Надо бы не забыть сказать ей об этом. Хотя бы — в утешение…».

И снова в руках — телефонная трубка.

Доклад Меркулову не занял и пяти минут. Просто обменялись впечатлениями о прокуроре. Костя считал, что тот — дельный человек. Александр Борисович в принципе согласился, хотя чувствовал себя в кабинете несколько скованно, как бывало повсюду, если собеседник оказывался ему мало интересным. Скорее, как говорится, до противного понятным. Как и в данном случае: ему же надо и невинность соблюсти, и, елико возможно, о капитале озаботиться. Громкие события вокруг начальника районной милиции чести ведомствам не приносили. И самым лучшим, — ведь недаром же именно об этом и спросил Сердюк, — для них было бы исчезновение фигуранта, до такой степени замаравшего многочисленные мундиры. И прокурора, по мнению Александра Борисовича, очень устраивала, в этом смысле, откровенно высказанная им точка зрения о дальнейшем невмешательстве «Глории» в местные «разборки» и «заморочки». А что касается возобновления уголовного дела в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, так это же, в сущности, обычное дело. Кто-то из новых «младших советников юстиции» примет его к своему производству и с успехом «раскрутит», указав на совершенно конкретного преступника и найдя все основания для его задержания и привлечения к уголовной ответственности. «И нет ничего нового под солнцем…».

Глава двенадцатая

«КРОШКИ СО СТОЛА»

Так решили Филипп Агеев с Юрием Гордеевым назвать финальную часть операции по уголовному делу об убийстве Бориса Краснова. Пока ехали из Дорогобужа в Бобров. И тому были у них веские причины.

Кстати, сами по себе причины этого убийства были всем понятны: удачливый предприниматель Краснов просто по понятиям, не мог жить, или, точнее, не должен был существовать, на той территории, где правил бал честолюбивый полковник Крохалев. А он жил не только с удовольствием, но и с пользой для окружающих тем, что именно ему, а не кому-то другому, казалось нужным и интересным. Кроме того, он был по-своему счастливым человеком. Красивая и умная жена, прелестный сын и прочее, что позволяло ему, по меткому изречению одного популярного разбойника — Черного Абдуллы, хорошо и спокойно встретить старость. А вот у Степана Ананьевича отродясь не было такой уверенности в отношении себя. Ведь далеко не всякая власть способствует душевному спокойствию. И подобная моральная ущербность толкала его на непредсказуемые поступки с тяжкими и особо тяжкими последствиями? Но, как бы то ни было, Краснов пал жертвой чужой, но отчасти и собственной жадности, в этом уже никто не сомневался. Как говорят в близких ситуациях, заигрался, подчинился азарту. Правда, если бы не Крохалев с его амбициями, остался бы жив.

Для подведения окончательного итога сыщику и адвокату нужны были еще, как минимум, двое фигурантов. Это исполнитель, или тот, кто лично знал исполнителя, и тот, к кому официально переходила легкая добыча. Заказчик был известен. И не столько даже конкретный заказчик, сколько он же, но выступающий уже в роли обладателя богатого приза. Но в дело вмешались неучтенные заказчиком обстоятельства, которые поставили под большое сомнение весь, казалось бы, стремительный процесс достижения заветной цели. Подвели завышенная самооценка и неверные исполнители воли хозяина…

Примчавшись на Первомайскую улицу и загнав джип во двор, «защитники интересов» семьи Красновых быстро проследовали в приоткрытую дверь дома. Отметили очередной приступ беспечности молодых хозяек и поняли, насколько прав был Александр Борисович. Меньше всего женщины думали о собственной безопасности. А как же, ведь их же защищали достойные мужчины!

Появление Филиппа их обрадовало — значит, справедливость восторжествовала. А где Александр Борисович? Это чтоб для полного комплекта, что ли? Нет, просто забота о здоровье… Они еще не знали о происшествии на шоссе. И, как ни чесался у Гордеева язык рассказать о стрельбе и испорченном джипе, он, памятуя о просьбе Александра Борисовича, промолчал. Сами скоро узнают, зачем два раза милую женщину расстраивать? Но все равно, слишком уж явная забота Веры о Турецком почему-то немного задела самолюбие адвоката. И чего это они все без него никак не могут? Но эти мысли скользили так, попутно. Очевидно, для любых женщин отсутствующий всегда чем-то дороже.